Языковые проблески: все мы лингвисты

Перевод с испанского выполнен силами бюро переводов «Блиц», Москва.

Язык не то же самое, что речь. В мозге за них отвечают совершенно разные области (правда, обе в левом полушарии). Речь — это способность отчетливо говорить на языке (сочетать дыхание с работой голосовых связок и артикуляцией), язык — совокупность звуков, произносимых с определенным намерением, смыслом и для достижения какой-либо цели, что, в свою очередь, подразумевает наличие свода правил (совокупность норм установленной важности и осознанности), а также некую модальность (чтобы отличать язык образованных людей от языка необразованных, например).

Одной из характеристик человека как вида (подобно тому, что мы двуногие, эта характеристика — наш отличительный признак, присутствующий у всех рас) является способность каждого из его представителей к речи (если только не поврежден какой-либо из органов, отвечающих за нее). Различия между нами начинаются с языка. Несмотря на нашу всеобщую способность к речи, формы общения отличаются.

Речь является настолько неотъемлемой частью человека, что даже люди с умственными отклонениями обладают способностью к артикуляции. Возможно, мы не поймем смыла того, что они говорят: несмотря на наличие структуры в их высказываниях, их мысли и идеи создаются в коде, отличном от остального общества. Однако способность к речи неоспорима.

Данный своеобразный код (язык) формируется в области мозга, находящейся рядом с зонами, отвечающими за разум и речь. И этот код не просто набор звуков и слов, которые человек запоминает. Это система, надлежащая работа которой требует тесной связи с разумом. Без такой взаимозависимости двух областей наши речевые способности были бы на уровне попугаев.

Взять, например, ребенка. Если бы он использовал в речи только то, что запомнил ранее, он никогда не смог бы сказать sabo [логичное, но ошибочное спряжение неправильного глагола saber (знать) в форме 1 л., ед. ч.; правильно: sé. — Примеч. пер.], если в его окружении этого никто не произносил. Почему тогда он это делает? Ребенок не повторят непосредственно слова (совокупность звуков с определенным значением) — происходит следующее: язык словно встраивается в мозг ребенка, но, поскольку он связан с разумом, этот процесс идет в соответствии с общими логическими принципами системы языка. Поэтому все мы по сути своей лингвисты. Еще детьми мы понимаем, как работает язык. Наше окружение указывает нам на наши ошибки, и благодаря этому у нас формируется более полное знание языка и глубокое понимание его особенностей и функционирования.

Точно так же — через исправление ошибок — в ходе обучения языковым тонкостям уточняется и корректируется лексикон (ребенок говорит уже не sabo, а sé), расширяются познания в языковой модальности (ребенок начинает отличать правильное спряжение от неправильного).

Однако у этой системы есть и недостатки — случаи, когда ошибку исправляют неверно («Не говорят статýя, глупышка, говорят менумент»). Здесь вред наносится как словарному запасу, так и самой системе языковой организации.

Получается, что все мы лингвисты, ведь с самого детства пытаемся навязывать нашему разумному мышлению то, в какой именно форме должно употребляться каждое слово (спряжение, время…). Поэтому при обучении языку следует использовать эти наши способности, направлять их в нужное русло и расширять. Обучение грамматике лучше откладывать до того момента, пока язык как следует не укрепится в нашем сознании.

Энрике Р. Сорьяно ВАЛЕНСИЯ, periodicocorreo.com